Мы часто и не догадываемся, как много расхожих и привычных слуху выражений в русском языке являются калькой с французского. «Быть не в своей тарелке», «вернемся к нашим баранам», «притянуть за уши», «ломиться в открытую дверь», «игра не стоит свеч», «идти ва-банк»... Все они имеют связи с французским языком. Как и «металлическое» понятие «гвоздь программы». Разбираемся, что же это за гвоздь.

Версии происхождения выражения образуют сложный клубок причинно-следственных связей, но все ниточки ведут во Францию.

Многозначность стала причиной игры слов, появившейся в книге Альфонса Доде «Тридцать лет Парижа», которая вышла в 1888 году. В ней директору театра принадлежат слова: «Нам не хватает гвоздя, за который мог бы зацепиться успех»*. Для постановки пьесы, о которой идет речь в книге, требовалось что-то значительное, тот самый «гвоздь».

А годом спустя в Париже проходила Всемирная выставка. И тогда гвоздем, только уже не сезона, а экспозиции, стала гигантская конструкция авторства Гюстава Эйфеля, сама по себе некоторым напоминавшая перевернутый шляпкой вниз гвоздь. Эйфелева башня, задуманная как временное сооружение и возвышающася стальной махиной над Парижем по сей день. Когда она только появилась и еще не стала одной из главных и узнаваемых достопримечательностей мира, башня не нравилась очень многим, поэтому неудивительно, что ее противники сразу зацепились за слово `clou` и понимали его как гвоздь, вбитый в центр Парижа.

Довольно быстро выражение перебралось в русский язык. И теперь мы тоже говорим о чем-то заметном «гвоздь программы», хотя ни о каком настоящем металлическом гвозде речь здесь никогда не шла.

* Il manque un clou ça pourrait peut-être servir à accrocher le succès (фр.).